Марина МУШКАТИНА, выпускница гимназии «Альма-Матер»

Я преподаю русский язык в Британском университете, будучи сама первокурсницей. Зачем ученикам преподаватель без образования и зачем я работаю без оплаты?

Языковой центр в LSE

Я учусь в Лондонской Школе Экономики (LSE) по программе «Язык, культура и общество». Как следует из названия, курс разносторонний. Формально мы причислены к факультету языкознания, но в действительности основная часть предметов связана с обществоведением. Помимо социологии в мою программу входит межкультурная коммуникация — область, в которой я планирую развиваться дальше, — и изучение иностранного языка. Список языков короткий: французский, испанский, немецкий, китайский и русский.

К изучению языков и преподаватели, и студенты подходят серьёзно. Уроки испанского составляют половину моего расписания, а третий курс каждый из нас обязан отучиться по обмену в стране, где говорят на изучаемом языке. Это очень амбициозный план, учитывая, что большая часть студентов начинает учить язык с нуля.

Языковой центр в нашем университете предоставляет программы не только для тех, чей курс напрямую связан с языками, но для любого желающего. Преподаватели также понимают, что у таких желающих нет возможности, как у меня, уделять языку шесть часов живого обучения в неделю. Из этого вырастает потребность в дополнительных, внеурочных занятиях, и здесь в игру вступаем мы — носители-волонтёры.

Игры, фантазии и никакой грамматики

Рассылка о предложении поработать волонтёром в языковом центре пришла на мою электронную почту ещё до начала занятий. Носителям вышеперечисленных языков, а также арабского и английского, предлагали вести два вида занятий: кружки для бесед и занятия один на один.

Кружки предназначаются для учеников со средним и высоким уровнями владения языком и во многом напоминают дискуссионный клуб. Студенты в течение часа обсуждают заданную тему, выполняют групповые задания и учатся использовать язык на практике. Преподаватель выступает не столько участником, сколько дирижёром процесса. Сессии же один на один доступны и начинающим студентам. Каждому студенту выделяют пятнадцать минут, чтобы задать любые вопросы и отработать темы или правила, которые не покоряются лично ему.

Первые несколько недель я вела уроки русского языка один на один, но спрос на них оказался низким, при том, что русский язык в университете изучает достаточное количество человек. Возможно, это было вызвано стеснением учеников общаться наедине с незнакомцем, к тому же носителем. Я сама училась в индивидуальном формате несколько лет и помню связанную с этим тревожность — не каждому легко на протяжении целого занятия чувствовать пристальное внимание педагога только на себе. Возможно, дело в необходимости рано вставать — моё расписание позволяет вести уроки только в десять утра.

В один день сразу четверо учеников пропустили занятия, и меня посетила мысль, что дело вовсе не в расписании. В тот вечер декан написала мне с просьбой не забывать отмечать в журнале посещаемость, на что мне ничего не оставалось, как подавленно признаться, что отмечать было некого.

На следующую неделю ситуация исправилась не сильно, и со мной вновь связалась декан с предложением сменить формат занятий на групповое. Я согласилась с большой долей энтузиазма, ведь мне не терпелось провести полноценный часовой урок, подготовить к нему программу, узнать новых людей. Как только в учебном портале вуза появилось объявление о кружке для бесед по русскому языку, на мою почту посыпались уведомления о записях.

Состав учеников периодически меняется, но уже несколько недель ко мне ходят две постоянных ученицы: француженка Лу и американка Лиз. На занятиях мы обсуждаем кино и книги, играем в слова, сравниваем нашу повседневную жизнь в Лондоне, фантазируем о путешествиях. На самом последнем занятии мы обсуждали, какие вещи мы бы взяли с собой на необитаемый остров из предложенного мной списка. Часть слов девочки не знали, но быстро приспособились и начали их использовать. Моя группа на уроках ведёт себя активно и без стеснения, поэтому мы справляемся быстро — к каждому занятию мне приходится подготавливать по семь-восемь игровых заданий, печатать карточки и дополнительный материал.

Уроки всегда проходят в игровой и расслабленной форме, хотя студенты давно уже не дети. Кураторы программы волонтёров настоятельно советовали нам игнорировать любые вопросы, связанные с грамматикой, сложными правилами и пояснениями, и ни в коем случае не превращать урок в лекцию. Для этих целей существуют основные занятия с преподавателями.

Практика необходима

Каждый, кто хоть раз изучал иностранный язык, понимает, насколько важна в этом деле практика, как в восприятии, так и в разговоре. Это касается и русского языка. Можно вызубрить все правила на свете, мастерски отличать причастия от деепричастий, знать наизусть толковый словарь Даля, но в изоляции это никогда не даст владения языком. Теория всегда должна идти рука об руку с практикой. Нужно взаимодействовать с языком, читать книги и газеты, смотреть фильмы, слушать музыку и, самое главное, говорить столько, сколько возможно.

Когда я спрашивала у учеников, зачем они ходят на занятия со мной, Лиз прямо ответила, что на парах они почти не говорят по-русски. Решают задания в учебнике, смотрят советские фильмы, готовят доклады, но не говорят. Даже учитель общается со студентами на английском, что я считаю допустимым только на самых ранних стадиях обучения. Занятия со мной — возможность для учеников использовать разговорный язык в общении с тем, кто знает его идеально. От меня не требуется квалификация педагога, диплом или опыт работы, лишь знание языка и желание работать безвозмездно.

В России существует непонятный мне пиетет по отношению к носителям языка, особенно английского. Дескать, носитель по умолчанию является хорошим учителем, ведь он знает язык лучше всех. В этом заключается страшное заблуждение, ведь именно потому, что язык для носителя родной, он никогда не сможет преподать его так, как преподают профессионалы. Носитель не имеет опыта изучения языка, не знает, с какими сложностями сталкиваются ученики, какие они делают ошибки, какая у языка структура.

Да, в российских школах девять лет преподают русскую грамматику, потому что она сложна даже для носителя, но так обстоят дела далеко не везде. Мои друзья-англичане зачастую не знают названия частей речи даже в родном английском, потому что никогда не изучали его в формальной обстановке. Поэтому для обучения грамматике и синтаксису, для расширения словарного запаса просто необходим человек с педагогическим образованием.

Есть ли в таком случае у носителя какие-то преимущества? Разумеется. Основные из них — произношение и полностью свободная речь. Именно эти два аспекта наиболее важны для разговорной практики, и именно за ними ученики ходят на мои занятия.

После моего первого занятия Лу честно призналась, что сам формат поначалу был некомфортным, но тут же добавила, что именно в этом его прелесть. В этом я с ней соглашусь, ведь цель практики — сломать языковой барьер, вывести из зоны комфорта, заставить быстро думать на русском языке. Я не жду идеальной речи и каждый раз напоминаю: «Если не можешь сказать то, что хочешь, говори то, что можешь сказать». Этот же совет я могу дать любому, кто учит иностранные языки.

Волонтёрство — шанс опробовать профессию

Изначально я не была уверена, стоит ли идти на такую авантюру. Первый курс в новом вузе все для меня описывали как самый сложный. Я не знала, сколько будет уходить времени на эти занятия, как сложно будет их вести, хватит ли мне харизмы держать на себе внимание учеников на протяжении часа. Мне придали уверенности многолетний опыт капитанства в детских лагерях и воспоминания о школьном дискуссионном клубе. У меня точно не было причин сомневаться в своём знании русского языка, а с остальным поможет импровизация.

Нам сразу дали понять, что преподавание ведётся исключительно на добровольной основе, компенсации не предполагается. Никто из волонтёров и не рассчитывал на вознаграждение — в Англии даже официальным репетитором без педагогического образования стать трудно. Сколько бы я ни искала работу вне университета, ни одна компания не готова нанять учителя без как минимум степени бакалавра. Зачем же мне тратить своё время на занятие, которое, казалось бы, ничего не даёт?

Для меня волонтёрство — это прежде всего шанс попробовать себя в роли учителя. Моя мечта — быть профессором в университете, и мне искренне нравится процесс преподавания. Это бесценный опыт, который даст мне попробовать на вкус профессию. Если окажется, что даже в столь дозированном формате преподавание не приносит мне удовольствие, то я сразу пойму, что эта профессия не для меня, и буду искать другое применение своему диплому.

Опасения пока не подтвердились. Перед каждым уроком я едва могу унять тремор в руках, но не от тревоги, а от предвкушения. После занятий я первым делом иду в деканат отчитываться о проделанной работе, и каждый раз меня переполняет радость от осознания того, что ученики провели этот час с пользой и узнали что-то новое. Даже если в будущем профессором мне не стать, жалеть об опыте преподавания я точно не буду.