Елена ШАРКОВА

Самолёт летит, когда может, но собака,
похоже, идёт независимо от того, может
она идти или нет. Мы снимаем шляпу перед
собакой.

Газета Fairbanks Daily News-Miner, Аляска, февраль 1925

2 февраля 1925 года на Аляске закончилась Великая гонка милосердия – эстафета на собачьих упряжках, доставившая противодифтерийную сыворотку в поражённый эпидемией город Ном.

Погонщик Гуннар Каасен и ездовой пёс Балто, 1925 / Фото из Википедии

К 1925 году Ном, некогда бурно развивавшийся лагерь золотоискателей, стал небольшим спокойным городком на берегу Берингова моря. В этом самом отдалённом поселении на северо-западе Северной Америки было полторы тысячи жителей и один-единственный врач, Кертис Уэлч. И всего два времени года, как говорили горожане, – зима и Четвёртое июля.

В обычный декабрьский день к Уэлчу пришёл эскимос, у которого заболели двое детей. Доктор решил, что это ангина (дети не могли широко открыть рот для полноценного осмотра). В какой-то момент Уэлч подумал о дифтерии, но не поверил себе – на севере Аляски уже двадцать лет не было ни одного случая этого заболевания. Однако на другой день оба ребёнка умерли.

Очень скоро Уэлча снова вызвали к заболевшему ребёнку, и ещё к одному, и ещё – случаи ангины странно участились. Только в январе доктору удалось увидеть в горле очередного больного мальчика типичные дифтерийные плёнки.

Уэлч знал, что в Номе нет антидифтерийной сыворотки – у той, что была, летом истёк срок годности, а порт закрылся на зиму раньше, чем успели привезти новую. Самолёты в то время не были приспособлены для полётов холодной зимой на дальние расстояния, только порт соединял Ном с цивилизацией. Порт – да ещё тропа для собачьих упряжек, по которой доставляли почту.

Доктор понимал: без сыворотки может умереть весь город. Эскимосская часть населения умрёт точно – у местных жителей не было иммунитета к болезням белых людей, во время эпидемии испанского гриппа в 1919 году эскимосы погибали целыми деревнями. Уэлч тут же помчался к мэру, в городской совет, отправил радиограммы куда только мог, вплоть до Вашингтона, с отчаянным текстом: «ЗДЕСЬ ПОЧТИ НЕИЗБЕЖНА ЭПИДЕМИЯ ДИФТЕРИИ ТЧК МНЕ СРОЧНО НУЖЕН ОДИН МИЛЛИОН ЕДИНИЦ ПРОТИВОДИФТЕРИЙНОЙ СЫВОРОТКИ ТЧК».

Ближайшим местом, где обнаружился спасительный антитоксин, был город Анкоридж. Всего 300 тысяч единиц сыворотки – но они могли остановить эпидемию. Драгоценный груз обернули ватой, стёганым одеялом, положили в металлический цилиндр, а цилиндр – в меховой пакет. Первый этап доставки прошёл беспроблемно – груз привезли на поезде в город Ненана, откуда до Нома по той самой тропе было 1058 километров. 27 января началась гонка на собачьих упряжках.

Организаторы хорошо всё спланировали. В гонке участвовали 20 каюров. Их всех предупредили по телеграфу, они были лучшими погонщиками на Аляске, а их верные ездовые собаки – опытными выносливыми животными. Однако путь был крайне опасным – он пролегал по безлюдной местности, по замёрзшим рекам и подвижному морскому льду, под ураганными ветрами и метелями. За ту неделю, что шла гонка, температура воздуха колебалась от – 34 до – 56 градусов. Та зима оказалась самой холодной на Аляске за последние двадцать лет.

Неписаный закон погонщиков запрещал выезжать при температуре ниже минус 40 градусов. Но выбора не было.

Первый же погонщик, Билл Шеннон, получил тяжёлое обморожение лица, несколько его собак погибли. Эстафету перехватил Эдгар Калланд – когда он прибыл к месту назначения, его руки примёрзли к перекладине нарт, пришлось лить на них кипяток.

Тем временем в Номе, несмотря на объявленный карантин, появлялись новые случаи заболевания. Умер уже пятый человек. Просроченная сыворотка почти не помогала.

Дни шли, погонщики сменялись, псы гибли – одному каюру, Чарли Эвансу, пришлось даже занять место двух павших собак в упряжке. Собачья команда Генри Иванова столкнулась с оленем. Но гонка продолжалась. На каждой остановке каюры бережно грели у огня цилиндр с сывороткой.

30 января в Номе было уже 27 заболевших. Весь город ждал. Вся страна ждала, включала радио, следила за газетными заголовками. 1 февраля – 28 заболевших, а сыворотки в цилиндре было на 30 человек. Скорее, скорее!

1 февраля погонщик Гуннар Каасен получил пакет и отправился в ночь против ветра. Темнота была такая, что Каасен не видел своих собак, но ведущий пёс Балто упорно двигался вперёд. Сильный ветер перевернул сани, и бесценный груз выпал в снег. Нет, только не это! Стоя на четвереньках и копаясь в снегу голыми руками, Каасен обморозил пальцы, но всё-таки нащупал пакет.

2 февраля в полшестого утра возле дома доктора Уэлча измученный Каасен слез с нарт. Его тринадцать собак опустили головы и хвосты до земли и едва держались в упряжке – они бежали сквозь ветер и снег семь с половиной часов.

Ни одна ампула не лопнула, к полудню сыворотку разморозили, и лечение началось. 15 февраля вторая эстафета привезла следующую партию антитоксина, а 21 февраля карантин был снят.

Всех героев наградили; в честь Балто поставили статую в нью-йоркском Центральном парке; началась обычная суета, как всегда после подвига – интервью, кино, гастроли по стране для белых погонщиков (участвовавшие в эстафете коренные жители Аляски мало кого интересовали).

Среди практических последствий – принятие закона, разрешившего частным авиакомпаниям перевозить почту: вдруг стало очевидно, что нельзя оставлять поселения без связи с внешним миром.

Но, может быть, главный результат Великой гонки милосердия – то, что она спасла не только жителей Нома. Благодаря широкому освещению гонки развернулась кампания по вакцинации от дифтерии, резко снизившая заболеваемость. Люди поняли, что вакцинироваться надо.

Чтобы оставить комментарий, пройдите авторизацию