С психологом гимназии Андреем Михайловичем КРАСИЛЬНИКОВЫМ беседует Анастасия АМОСОВА, 10 класс.

Фото: Мария ДРЕЙЗИНА

— Почему вы решили стать психологом?

— На самом деле я довольно поздно принял решение стать психологом, это было во второй половине 11 класса. Наверное, я почувствовал, что с помощью этой профессии можно что-то изменить в мире.

— Правду ли говорят, что профессию психолога выбирают люди, которые изначально хотят разобраться в себе?

— Когда я учился, среди студентов больше половины были людьми, которые пришли решить свои проблемы. Иногда студенты их решают, и психология перестает быть им интересна. Если же говорить про меня, я пришел в эту профессию не для того, чтобы себя гармонизировать.

— А какая у вас специализация?

— Психолог образования, психолог развития.

— Бывало ли, чтобы вы зацикливались на истории клиента и думали об этом в нерабочее время?

— Постоянно. Я всё время думаю о клиентах в нерабочее время: когда еду на работу, когда иду с работы, дома или же перед сном. Особенно когда это какие-то сложные случаи. Я постоянно анализирую. Не бывает так, что клиент ушел, и я перестал о нем думать — скорее, наоборот. Интересные мысли приходят без самих клиентов.

— Работаете ли вы с самим собой как пациент с психологом?

— Нет. Сами психологи не работают с собой как клиент с психологом. Естественно, я знаю свои слабые стороны. Я бы сказал, что в случае каких-то проблемных ситуаций я стараюсь двигаться по логике и анализирую себя. Я, может быть, использую что-то, но это не настоящая психологическая работа.

— Что вам нравится в работе школьного психолога?

— Во-первых, сам смысл работы. Что-то дать в голову, в душу — как угодно это можно называть. Что-то давать детям, что им потом бы очень пригодилось. Во-вторых, работа с такими молодыми, юными людьми, как школьники, — это возможность быть вечно молодым. Тоже хорошо.

—Какие аспекты в работе могут вызывать у вас раздражение?

— У меня больше всего вызывает негодование, когда человек не хочет развиваться. Человек находится в образовательном учреждении, он должен, по идее, стремиться к развитию, а он этого не хочет. Это, бывает, раздражает. Попробуешь с ним самые различные ходы и методы, и не получается…

— Вы остаетесь собой, выполняя свою работу, или же надеваете маску?

— Не назвал бы это маской. Я бы назвал это разными гранями. На работе я не открываю их все. Я человек многогранный, у меня много разных интересов, разных ценностей, но я не открываю каждую на работе. На работе люди видят только часть из них.

— Что является самым сложным в профессии психолога?

— Для каждого психолога есть свое «самое сложное». Для меня — это очень «длинные» и «долгие» клиенты. Клиенты, которые продолжительное время не могут никак найти свой путь к эффективности или гармонии.

— Сколько длился ваш самый сложный клиент?

— Самый сложный клиент длится до сих пор. Восемь лет. Но это не характерно для меня. Еще Зигмунд Фрейд говорил, что терапия должна быть долгой и дорогой. Это очень хорошо, когда клиент к вам прилепился и носит деньги. Но у меня другой подход, мне хотелось бы решать вопросы и проблемы.

— Думаете ли вы заниматься психологией всю жизнь или предполагаете сменить профессию от усталости?

— У меня была возможность смены профессии. На тот момент мне было чуть больше 30 лет. Мне очень понравилось искусствоведение, и я по-настоящему думал, что уйду в эту сферу. Но я окончательно решил, что больше смогу сделать, работая психологом. Это мне ближе по духу.

— Используете ли вы какие-либо психологические провокации или манипуляции с родными?

— Никогда. Очень просто объясню. Уровень манипуляций — это не уровень близких отношений. После манипуляций у человека остается осадок. Он все-таки чувствует, что действовал под влиянием манипуляции. И вот этот осадок в близких отношениях копится. Я думаю, манипулировать в близких отношениях может только очень интеллектуально ограниченный человек.

— А с неродными? Манипулируете людьми с улицы?

— Может быть, на автомате, так как я хорошо знаю, как это делается. Но все же стараюсь так не поступать.

— Сложно ли освоить эту профессию? Кому бы Вы ее порекомендовали?

— Профессия психолога предполагает определенные особенности. Человеку должны быть интересны другие люди. Человек должен, с моей точки зрения, любить художественную литературу, уметь различать характеры и понимать, как они себя проявляют. Человек должен уметь подмечать психологические особенности в своём бытовом общении. Если же вам интересны люди и вы хотите для них что-то сделать, то вполне возможно, что из вас получится психолог. Но и математику с биологией всё-таки нужно будет сдать как ЕГЭ.

— Знания о психологии и поведении людей как-то помогают вам в обычной жизни?

— Да. Это уже профессиональная деформация. В любом случае, когда я общаюсь с человеком, я его анализирую. Анализирую его мотивы, его особенности темперамента, характера. Все это происходит автоматически.

— По вашему мнению, какие слабости и особенности есть у поколения подростков нашего времени?

— Инфантилизм. И пусть на меня не обижаются… Но это не только моё мнение. Дело в том, что последние десять лет существует понятие «кризис четверти жизни», это кризис послеуниверситетский. Он новый. Раньше после университета люди сразу шли работать, они предполагали, что уже хотят стать ответственными и свободными. Сейчас же огромное количество людей не хочет никуда уходить после университета, они даже университет рассматривают как «время просто позаниматься тем, что им нравится». Бегство от ответственности — это проблема современного поколения. Хотя они могут быть интересными, интеллектуально развитыми, нестандартными и творческими людьми.

— Что для вас значит быть внутренне свободным и гармоничным человеком?

— Для меня свобода — это профессионализм. Если мы живем в мире, то должны понимать: для того, чтобы иметь какие-то блага, мы должны выдать какие-то блага обществу. Быть профессионалом — значит быть всегда нужным и востребованным. Когда человек знает, чего хочет, работа для него не мучение, а настоящее призвание.

Чтобы оставить комментарий, пройдите авторизацию